О паранойе
Saturday, 31 January 2004 03:48![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lugovskayaОсознаю, что, видимо, действительно склонна. Окружающая среда способствует. :(
Извини, Катрин.
По этому поводу кидаю рассказ одной своей знакомой. Москвички, кстати.
Lilith S. Dark
Поехали отсюда
- Доброе утро, - он потянулся, не открывая глаз.
- Привет, милый, - она присела на краешек кровати и протянула ему сигарету.
- Чайку?
- Если можно. Мне сегодня нужно пораньше на работу прийти. Как бы не попёрли меня оттуда, шеф косится.
- А что случилось?
- Опять приходил этот андроид проклятущий из Службы ассимиляции. Носом вертел-вертел, но покамест ничего не разнюхал.
- Он тебя не учуял, надеюсь?
- Разумеется, учуял. Но шеф хитрюга. Он выписал командировку одному из снабженцев, тот добросовестно съездил и привез двадцать штук тульских пряников. Теперь на месяц мы отмазаны. Не хотят они пока от меня избавляться. Кто ещё будет у них работать за такие деньги! Но, сама понимаешь, если я буду себя плохо вести, они решат, что им не нужны неприятности.
- Ладно, всё это фигня. Как-нибудь выкрутимся. Глядишь, очередь подойдёт пораньше, кто-нибудь сойдёт с дистанции, переедет, тогда мы всё оформим. Но, похоже, я раньше с ума сойду. Давай телек посмотрим, может, чего новенького
скажут.
Она протянула руку к пульту и включила телевизор. Симпатичная дикторша, сидящая на фоне памятника Долгорукому, улыбнувшись, сказала:
- Вы смотрите новости Московского национального телевидения. Сегодня был освобождён от должности президент Москвы. Служба ассимиляции выявила четырнадцать серьёзных нарушений Закона о москвичах, из них восемь касаются родственников президента. Как удалось выяснить Службе, президент имеет родственников за пределами Москвы и, согласно Закону о москвичах, не может занимать пост главы города. Остальные шесть нарушений не имеют отношения к президенту лично, но при его содействии шесть человек, не имеющих права на проживание в Москве, были признаны москвичами. Наш корреспондент в Центральном округе рассказывает.
Картинка сменилась. Теперь вместо дикторши возле памятника Долгорукому толпились люди с лозунгами и транспарантами в руках. При этом они были поделены на две группы металлическими заграждениями и двумя рядами милиционеров, закрывшихся от толпы высокими щитами. Судя по выкрикам, дело принимало серьёзный оборот, вероятно, назревала драка. На одних плакатах было написано: "Выметайся из кресла, провинциал!", на других: "Не все позволено Юпитеру". Репортёр, худенький юноша с микрофоном в руках, метался между двумя группами, подбегая то к одному, то к другому и, перекрикивая толпу, пытался взять интервью у митингующих.
- Нечего тут! - выкрикнула какая-то тётка. - Расселся в кресле, а у самого мать из Воронежа! И отец из Краснодара! Ему небось все можно, в президенты выбился! У меня у самой сын уехал жить в Самару, женился, а этот - ничего, тут живёт, а жена-то из Твери! Небось они-то в очереди не стояли!
- Допускают до власти бог знает кого! - ругался интеллигентный мужчина в пальто с меховым воротником и в шляпе. У него не было плаката, он явно шёл на работу, когда увидел митинг. - Пронырливые приезжие добираются до самых высот власти, это же уму непостижимо! Сам подписал Закон и сам же его нарушает! Я бы сразу сказал: "Люди добрые, я по Закону не могу быть москвичом, найдите мне достойную замену, а я поехал жить на историческую родину, в Воронеж". Или в Краснодар. Вот как он должен был сделать, если он порядочный человек.
- Началось, - сказала она, выключая телевизор. - Поезжай на метро, постарайся идти дворами. Глядишь, в толпе-то тебя не учуют. Душ прими.
- Да не учи меня, - ответил он, снимая постельное бельё и передавая его ей. - Каждый день ты мне это говоришь, и я каждый день сам знаю, что делать.
- Я волнуюсь за тебя, потому и говорю об этом, - ответила она, замачивая бельё и капая в воду несколько капель из тёмного пузырька. - Вдумайся - Пре-зи-ден-та - и того поймали. А что с нами сделают?
- Его подставили, милая. Это подковёрные интрижки. Политика. Всё это делается для того, чтобы досрочно освободить его место...
- Да не дурее тебя, милый. Его подставляет вице-президент, а тебя может подставить соседка, с которой ты вчера не поздоровался.
- А как она узнает? У меня ж на лбу не написано, что я не москвич.
- А она и узнавать не будет. Вызовет этих, и нас накрыли.
- Состава в водичку налей побольше, - посоветовал он.
- Кончается. Позвони Вальке, спроси, когда можно новый купить.
- Позвоню.
За окном раздался шум подъезжающей машины. Она бросила бельё и подбежала к окну. Из "Форда", украшенного гербом Москвы и разноцветными мигалками, вылезали трое. Четвёртый остался за рулем, неподвижно глядя перед собой.
- Чёрт, ну вылитые роботы, - пробормотала она, глядя на слаженные действия бригады. - Полезай в ящик.
Он уже лез. Отодвинув шкаф, он встал в узкое пространство между шкафом и стеной. Сама стена и задняя стенка шкафа были оклеены свинцовой фольгой, сверху и снизу также были крышки. Он прихлопнул за собой откидную дверцу, и она задвинула шкаф на место. В её руках оказался освежитель воздуха, которым она быстро прошлась по стенам, потолку, кровати и стульям. Затем обрызгала себя. Освежитель тоже кончался, а сволочь Валька драл огромные деньги за свои составы, не позволяющие приборам Службы ассимиляции почувствовать "отмеченного".
- Гады, третий раз за неделю, - прорычала она, натягивая грязный замусоленный халат. Она специально не стирала его - грязная одежда тоже "фонила", а значит, сбивала ищеек с толку.
В дверь позвонили. Она открыла дверь и встала на пороге.
Один из визитёров достал книжечку и поднял на уровень её глаз. Она протянула руку и взяла удостоверение. Тщательно изучив его, она вернула документ владельцу.
- И чем я могу вам служить? - спросила она.
- Поступил сигнал, что в квартире незаконно проживает иногородний, - бесцветным голосом произнес один из тех, кто стоял за спиной у главного.
- В моей квартире? - она округлила глаза. Ей уже надоел этот спектакль, но роли были распределены, а если хочешь играть хорошо, нужно играть по правилам. Эти люди приходили сюда часто, и всякий раз всё разыгрывалось, как впервые - тот же бесцветный голос, те же округлённые глаза. Но она чувствовала - что-то изменилось. Сегодня все будет не так.
- Мы можем пройти? - спросил главный.
- Ну, разумеется, нет, - ответила она, пожимая плечами. - Ордер есть?
На губах главного промелькнуло что-то, похожее на усмешку.
- Сегодня есть, - он достал гербовый лист и протянул его ей. В глазах у неё потемнело. Руки внезапно ослабели и она приняла бумагу, лихорадочно соображая, что же ей теперь делать.
Трое уже оттолкнули её и прошли в комнату. Она поплелась следом. Соседка, гнусно осклабившись, прошмыгнула в свою дверь.
Один из "группы прикрытия" изучал зачем-то книжные полки.
- Ни одной книги по москвоведению, - осуждающе сказал он, повернувшись к ней. - А ведь у вас сын растёт. Как же вы его воспитываете, если не читаете ему книг по истории родного города? А это что?
Он протянул руку и снял с полки книгу опального президента, которая раньше всегда стояла на видном месте.
- Вы знаете, что эта книга отныне запрещена? - спросил он, глядя в упор на неё.
Она не ответила. Она смотрела на то, как второй "андроид" вертит в руках освежитель воздуха.
- Гляньте, Петр Сергеевич, - кивнул он главному. - Покупаете у Валентина Коробкова? - повернулся он к ней. - Знакомая вещица.
- Посмотри в ванной. Там должен быть ещё такой пузырёк, состав для белья. Взяли мы Коробкова, дорогуша... И вас непременно возьмём.
- А что, с этим освежителем что-то не так? - попыталась она изобразить дурочку. - Я его купила, потому что дешёвый...
- А это что? - спросил вернувшийся из ванной оперативник.
- А это смягчитель для воды. У меня на жёсткую аллергия.
- Вот что интересно - как сигнал об иногороднем, так в доме аллергия на жёсткую воду. Уму непостижимо! - главный пытался шутить, но его лицо и голос по-прежнему были мертвы. - Скажите лучше сами, где он. Если мы его найдём, вы будете отвечать по всей строгости, за укрывательство. Если покажете - будет поблажка, чистосердечное признание. У вас по всей квартире радиоактивные метки, указывающие на Киевское направление. Покажите сами.
- Что вам показать? - с удивлением в голосе спросила она.
- По паспорту вы разведены, - сказал один из "андроидов". - А вот это чьё? - он нагнулся и извлёк из-под кровати из дальнего угла мужские плавки.
Она внутренне застонала. Сколько раз можно было напоминать себе разобрать угол? Плавки наверняка "меченые". Теперь "андроид" проверял их сканером.
- Ага, так и есть, Южный регион. Будете продолжать отрицать?
- Нет, не буду. Эти плавки я купила своему будущему мужу - он сейчас на работе - на рынке у вокзала. Может быть, они и оттуда. У меня сканера нет, уж извините.
- Скажите, вы верите в предчувствие? - спросил главный, водя по комнате своими блеклыми голубыми глазами. - У меня сейчас такое предчувствие, что сегодня мы возьмём и вас, и вашего сожителя, потому что не может такого быть, чтоб президента поймали, а вас - нет. Зачем вам это надо? Ведь вы законная москвичка. Я удивляюсь таким, как вы. Живете в нищете, работаете чёрт-те где за гроши, прячетесь по углам, в тюрьме сидите - а всё не желаете соблюдать закон. Встаньте в очередь - кстати, вы в ней стоите, так что отрицать вашу связь с иногородним бесполезно - получите разрешение на брак, пропишите этого в своей квартире и живите спокойно! Так нет - душа подвигов жаждет, что ли? Ну, ладно, я понимаю, пожилые люди, они могут своей очереди на ассимиляцию и не дождаться, но такая молодая женщина, как вы...
- Петр Сергеич, - прервал лекцию "андроид", - гляньте-ка.
Он протянул руку и указал на угол комнаты за шкафом. Комната имела неправильные очертания и угол выдавал расстояние между стеной и шкафом сантиметров в тридцать. Главный повернулся к ней.
- Он там? Ваш сожитель за шкафом?
И не дожидаясь ответа, потянул за угол шкафа. Её лицо побелело. Рука сама протянулась к острому ножу, лежащему на столе. В тот миг, когда шкаф отодвинулся, она воткнула его по самую рукоятку под лопатку ближайшему из "андроидов". Из укрытия послышались два тихих хлопка, и главный и второй "андроид" упали с простреленными лбами.
Он вышел из укрытия. Она стояла, остолбенев, и смотрела на три трупа, заливающих пол кровью.
- Я соберу шмотки, - сказал он. - Забери ребёнка из сада. Мы уезжаем.
- Куда? Куда, мать твою, мы уезжаем? Нас поймают, они Вальку взяли, кто нас из города выпустит?
- Уедем на машине, выйдем лесом. Оставаться здесь нельзя, это уже не нарушение Закона, это тройное убийство, да ещё и службистов при исполнении. Поехали. К чёрту этот город.
Извини, Катрин.
По этому поводу кидаю рассказ одной своей знакомой. Москвички, кстати.
Lilith S. Dark
Поехали отсюда
- Доброе утро, - он потянулся, не открывая глаз.
- Привет, милый, - она присела на краешек кровати и протянула ему сигарету.
- Чайку?
- Если можно. Мне сегодня нужно пораньше на работу прийти. Как бы не попёрли меня оттуда, шеф косится.
- А что случилось?
- Опять приходил этот андроид проклятущий из Службы ассимиляции. Носом вертел-вертел, но покамест ничего не разнюхал.
- Он тебя не учуял, надеюсь?
- Разумеется, учуял. Но шеф хитрюга. Он выписал командировку одному из снабженцев, тот добросовестно съездил и привез двадцать штук тульских пряников. Теперь на месяц мы отмазаны. Не хотят они пока от меня избавляться. Кто ещё будет у них работать за такие деньги! Но, сама понимаешь, если я буду себя плохо вести, они решат, что им не нужны неприятности.
- Ладно, всё это фигня. Как-нибудь выкрутимся. Глядишь, очередь подойдёт пораньше, кто-нибудь сойдёт с дистанции, переедет, тогда мы всё оформим. Но, похоже, я раньше с ума сойду. Давай телек посмотрим, может, чего новенького
скажут.
Она протянула руку к пульту и включила телевизор. Симпатичная дикторша, сидящая на фоне памятника Долгорукому, улыбнувшись, сказала:
- Вы смотрите новости Московского национального телевидения. Сегодня был освобождён от должности президент Москвы. Служба ассимиляции выявила четырнадцать серьёзных нарушений Закона о москвичах, из них восемь касаются родственников президента. Как удалось выяснить Службе, президент имеет родственников за пределами Москвы и, согласно Закону о москвичах, не может занимать пост главы города. Остальные шесть нарушений не имеют отношения к президенту лично, но при его содействии шесть человек, не имеющих права на проживание в Москве, были признаны москвичами. Наш корреспондент в Центральном округе рассказывает.
Картинка сменилась. Теперь вместо дикторши возле памятника Долгорукому толпились люди с лозунгами и транспарантами в руках. При этом они были поделены на две группы металлическими заграждениями и двумя рядами милиционеров, закрывшихся от толпы высокими щитами. Судя по выкрикам, дело принимало серьёзный оборот, вероятно, назревала драка. На одних плакатах было написано: "Выметайся из кресла, провинциал!", на других: "Не все позволено Юпитеру". Репортёр, худенький юноша с микрофоном в руках, метался между двумя группами, подбегая то к одному, то к другому и, перекрикивая толпу, пытался взять интервью у митингующих.
- Нечего тут! - выкрикнула какая-то тётка. - Расселся в кресле, а у самого мать из Воронежа! И отец из Краснодара! Ему небось все можно, в президенты выбился! У меня у самой сын уехал жить в Самару, женился, а этот - ничего, тут живёт, а жена-то из Твери! Небось они-то в очереди не стояли!
- Допускают до власти бог знает кого! - ругался интеллигентный мужчина в пальто с меховым воротником и в шляпе. У него не было плаката, он явно шёл на работу, когда увидел митинг. - Пронырливые приезжие добираются до самых высот власти, это же уму непостижимо! Сам подписал Закон и сам же его нарушает! Я бы сразу сказал: "Люди добрые, я по Закону не могу быть москвичом, найдите мне достойную замену, а я поехал жить на историческую родину, в Воронеж". Или в Краснодар. Вот как он должен был сделать, если он порядочный человек.
- Началось, - сказала она, выключая телевизор. - Поезжай на метро, постарайся идти дворами. Глядишь, в толпе-то тебя не учуют. Душ прими.
- Да не учи меня, - ответил он, снимая постельное бельё и передавая его ей. - Каждый день ты мне это говоришь, и я каждый день сам знаю, что делать.
- Я волнуюсь за тебя, потому и говорю об этом, - ответила она, замачивая бельё и капая в воду несколько капель из тёмного пузырька. - Вдумайся - Пре-зи-ден-та - и того поймали. А что с нами сделают?
- Его подставили, милая. Это подковёрные интрижки. Политика. Всё это делается для того, чтобы досрочно освободить его место...
- Да не дурее тебя, милый. Его подставляет вице-президент, а тебя может подставить соседка, с которой ты вчера не поздоровался.
- А как она узнает? У меня ж на лбу не написано, что я не москвич.
- А она и узнавать не будет. Вызовет этих, и нас накрыли.
- Состава в водичку налей побольше, - посоветовал он.
- Кончается. Позвони Вальке, спроси, когда можно новый купить.
- Позвоню.
За окном раздался шум подъезжающей машины. Она бросила бельё и подбежала к окну. Из "Форда", украшенного гербом Москвы и разноцветными мигалками, вылезали трое. Четвёртый остался за рулем, неподвижно глядя перед собой.
- Чёрт, ну вылитые роботы, - пробормотала она, глядя на слаженные действия бригады. - Полезай в ящик.
Он уже лез. Отодвинув шкаф, он встал в узкое пространство между шкафом и стеной. Сама стена и задняя стенка шкафа были оклеены свинцовой фольгой, сверху и снизу также были крышки. Он прихлопнул за собой откидную дверцу, и она задвинула шкаф на место. В её руках оказался освежитель воздуха, которым она быстро прошлась по стенам, потолку, кровати и стульям. Затем обрызгала себя. Освежитель тоже кончался, а сволочь Валька драл огромные деньги за свои составы, не позволяющие приборам Службы ассимиляции почувствовать "отмеченного".
- Гады, третий раз за неделю, - прорычала она, натягивая грязный замусоленный халат. Она специально не стирала его - грязная одежда тоже "фонила", а значит, сбивала ищеек с толку.
В дверь позвонили. Она открыла дверь и встала на пороге.
Один из визитёров достал книжечку и поднял на уровень её глаз. Она протянула руку и взяла удостоверение. Тщательно изучив его, она вернула документ владельцу.
- И чем я могу вам служить? - спросила она.
- Поступил сигнал, что в квартире незаконно проживает иногородний, - бесцветным голосом произнес один из тех, кто стоял за спиной у главного.
- В моей квартире? - она округлила глаза. Ей уже надоел этот спектакль, но роли были распределены, а если хочешь играть хорошо, нужно играть по правилам. Эти люди приходили сюда часто, и всякий раз всё разыгрывалось, как впервые - тот же бесцветный голос, те же округлённые глаза. Но она чувствовала - что-то изменилось. Сегодня все будет не так.
- Мы можем пройти? - спросил главный.
- Ну, разумеется, нет, - ответила она, пожимая плечами. - Ордер есть?
На губах главного промелькнуло что-то, похожее на усмешку.
- Сегодня есть, - он достал гербовый лист и протянул его ей. В глазах у неё потемнело. Руки внезапно ослабели и она приняла бумагу, лихорадочно соображая, что же ей теперь делать.
Трое уже оттолкнули её и прошли в комнату. Она поплелась следом. Соседка, гнусно осклабившись, прошмыгнула в свою дверь.
Один из "группы прикрытия" изучал зачем-то книжные полки.
- Ни одной книги по москвоведению, - осуждающе сказал он, повернувшись к ней. - А ведь у вас сын растёт. Как же вы его воспитываете, если не читаете ему книг по истории родного города? А это что?
Он протянул руку и снял с полки книгу опального президента, которая раньше всегда стояла на видном месте.
- Вы знаете, что эта книга отныне запрещена? - спросил он, глядя в упор на неё.
Она не ответила. Она смотрела на то, как второй "андроид" вертит в руках освежитель воздуха.
- Гляньте, Петр Сергеевич, - кивнул он главному. - Покупаете у Валентина Коробкова? - повернулся он к ней. - Знакомая вещица.
- Посмотри в ванной. Там должен быть ещё такой пузырёк, состав для белья. Взяли мы Коробкова, дорогуша... И вас непременно возьмём.
- А что, с этим освежителем что-то не так? - попыталась она изобразить дурочку. - Я его купила, потому что дешёвый...
- А это что? - спросил вернувшийся из ванной оперативник.
- А это смягчитель для воды. У меня на жёсткую аллергия.
- Вот что интересно - как сигнал об иногороднем, так в доме аллергия на жёсткую воду. Уму непостижимо! - главный пытался шутить, но его лицо и голос по-прежнему были мертвы. - Скажите лучше сами, где он. Если мы его найдём, вы будете отвечать по всей строгости, за укрывательство. Если покажете - будет поблажка, чистосердечное признание. У вас по всей квартире радиоактивные метки, указывающие на Киевское направление. Покажите сами.
- Что вам показать? - с удивлением в голосе спросила она.
- По паспорту вы разведены, - сказал один из "андроидов". - А вот это чьё? - он нагнулся и извлёк из-под кровати из дальнего угла мужские плавки.
Она внутренне застонала. Сколько раз можно было напоминать себе разобрать угол? Плавки наверняка "меченые". Теперь "андроид" проверял их сканером.
- Ага, так и есть, Южный регион. Будете продолжать отрицать?
- Нет, не буду. Эти плавки я купила своему будущему мужу - он сейчас на работе - на рынке у вокзала. Может быть, они и оттуда. У меня сканера нет, уж извините.
- Скажите, вы верите в предчувствие? - спросил главный, водя по комнате своими блеклыми голубыми глазами. - У меня сейчас такое предчувствие, что сегодня мы возьмём и вас, и вашего сожителя, потому что не может такого быть, чтоб президента поймали, а вас - нет. Зачем вам это надо? Ведь вы законная москвичка. Я удивляюсь таким, как вы. Живете в нищете, работаете чёрт-те где за гроши, прячетесь по углам, в тюрьме сидите - а всё не желаете соблюдать закон. Встаньте в очередь - кстати, вы в ней стоите, так что отрицать вашу связь с иногородним бесполезно - получите разрешение на брак, пропишите этого в своей квартире и живите спокойно! Так нет - душа подвигов жаждет, что ли? Ну, ладно, я понимаю, пожилые люди, они могут своей очереди на ассимиляцию и не дождаться, но такая молодая женщина, как вы...
- Петр Сергеич, - прервал лекцию "андроид", - гляньте-ка.
Он протянул руку и указал на угол комнаты за шкафом. Комната имела неправильные очертания и угол выдавал расстояние между стеной и шкафом сантиметров в тридцать. Главный повернулся к ней.
- Он там? Ваш сожитель за шкафом?
И не дожидаясь ответа, потянул за угол шкафа. Её лицо побелело. Рука сама протянулась к острому ножу, лежащему на столе. В тот миг, когда шкаф отодвинулся, она воткнула его по самую рукоятку под лопатку ближайшему из "андроидов". Из укрытия послышались два тихих хлопка, и главный и второй "андроид" упали с простреленными лбами.
Он вышел из укрытия. Она стояла, остолбенев, и смотрела на три трупа, заливающих пол кровью.
- Я соберу шмотки, - сказал он. - Забери ребёнка из сада. Мы уезжаем.
- Куда? Куда, мать твою, мы уезжаем? Нас поймают, они Вальку взяли, кто нас из города выпустит?
- Уедем на машине, выйдем лесом. Оставаться здесь нельзя, это уже не нарушение Закона, это тройное убийство, да ещё и службистов при исполнении. Поехали. К чёрту этот город.
