Танда Третьей планеты

          ***
"Чувство справедливости
Присуще нам изначально,
И каждый, совершающий правонарушение,
На самом деле чувствует свою неправду", -

Так писал знаменитый юрист
Во второй половине XIX века.

В конце XX века,
Сидя в университетской библиотеке,
Я листала страницы старой книги
(Которую до меня за это время,
Если верить бдительному формуляру,
Заказывали всего лишь трижды -
С интервалом лет в сорок).

На втором курсе -
О, как много я знала!
Даты основных сталинских процессов
Я могла перечислить и среди ночи.
Солженицына, Шаламова и Керсновскую
Я прочитала от корки до корки ещё в лицее.
Я листала альбомы
С фотографиями Освенцима и варшавского гетто,
И помнила мощность взрывов в Хиросиме и Нагасаки.

Меня ничуть не удивил бы маньяк-одиночка,
Равно как отморозок с любыми погонами.

( Этот юрист меня удивил... )

Вначале осень, музыка потом:

Рябина, раздвигающая грозди,
И клёны, рыже-алые в лиловость,
И позолота мелкая берёз -
Чешуйки осыпающейся рыбы,
И липы выцветающая зелень.

Корректная дубовая листва,
Прильнув, мешает дотлевать окуркам:
"Не время, - говорит, - ещё не время,
Ещё хранить рубиновое пламя..." -
Что подтверждает россыпь габаритов -
Скользящих глаз, без устали глядящих
В немеркнущие улицы Москвы.

И музыка: Рахманиновский зал,
Ступени вниз, шагни заворожённо,
Афиши на ветру плескались: "Конкурс
Такой-то для таких-то категорий",
А музыка им возражала: волны,
Кружила переливчатым потоком,
Дробилась в бриллианты водопада,
И замирала на короткий вдох -
Творила мир.

                    В кофейне за углом
Беспечные толпились конкурсанты,
Смеялись, на лету ловили листья,
И мимо блюдец стряхивали пепел,
Неосторожно разливали кофе,
Споткнувшись о забытые футляры,
И обсуждали трио до-мажор.

Они на миг укрыты этим миром.
Они ещё не перешли дорогу.
Над ними не мигали габариты.

Неведомо, кого из них убьют -
За тёмный волос, глаз не тот разрез,
Не ту походку, говор, кошелёк -
Для смерти здесь причинам несть числа,
А музыке всегда не уберечься:
Когда с ладони кормишь пустоту,
Уже не спрятать руки за спиною -
Ты выхвачен прожекторным лучом,
И зал вокруг темнее с каждой нотой.

Но что же делать, если бьётся осень
В виски, всё так же падает на душу
Увядший лист, за ним ещё, ещё...

Растерянно руками разведёт
Неловкий сизо-патинный Чайковский
(Пока, на удивленье, не снесённый -
Во благо для общественной морали -
Распоряженьем города Москвы):

Холодная и светлая дорога
Идти по иглам, по отточьям нот -
Они всегда недалеко от сердца.

Вначале осень. Музыка всегда.

А музыка плыла, плыла, плыла.
А конкурсанты пили сладкий кофе.
А на асфальте голуби дрались.